Социально-гуманитарная наука в России переживает фазу интенсивного роста. За 30 лет она быстро прошла через период критического освоения зарубежного знания и сегодня на равных ведет диалог с представителями мировой науки и Запада, и Востока. Проделан сравнительно короткий по времени, но серьезный по реальным достижениям путь, свидетельством успешности которого стало появление крупных университетских научных школ с международным признанием.
Думается все же, что существенным упущением нашей социогуманитарной науки стало то, что, следуя по этому пути, мы довольно долго пренебрегали необходимостью поддержки не только отдельных ученых и научных коллективов, но и устойчивых практик (или, выражаясь языком социологов, институтов) производства и обеспечения качества научного знания, таких как взаимное рецензирование, публикационная этика, академическая добросовестность, организованный скептицизм и т.п., имеющих принципиальное значение для получения сопоставимых научных результатов и не имеющих политической подоплеки. Как мне представляется, сложно увидеть в универсальной структуре исследовательской статьи, которая должна состоять из разделов «введение», «методология», «результаты», «обсуждение» и «заключение», идеологическую диверсию против нашей страны.
Вместе с тем в результате некоторого изначального пренебрежения институциональной частью научной работы мы в какой-то момент столкнулись с кризисом экспертизы и критериев оценки качества научной работы. Конечно, островки экспертизы, которым можно было бы доверять, существовали, но это были персонализированные островки, а не устойчивые практики. Люди, а не институты. В результате — болезненные проблемы в диссертациях по общественно-гуманитарным дисциплинам: отсутствие во многих диссертациях значимых научных результатов; профанация методологии и применения научных методов; отсутствие консенсуса даже по критериям научной новизны и правил ее обоснования.
Возник кризис доверия к внутренним механизмам контроля качества исследований в социогуманитарной сфере, где проверка достоверности представляемых результатов наиболее проблематична и требует развитого саморегулируемого профессионального сообщества. Даже лучшие российские журналы в этих сферах исследований еще до недавнего времени работали «по старинке», публиковали преимущественно авторов своего института, скептически относились к практике слепого рецензирования, спускали работу главного редактора на технических сотрудников, которые не могли содержательно оценить качество статей.
Как следствие, наше отношение к своим же инструментам оценки качества — а это в современной науке, прежде всего, репутация журналов и научных издательств — оказалось скомпрометированным. И наличие публикаций в части российских журналов, увы, перестало служить гарантией высокого качества представленных автором научных результатов.
В то же самое время требование публиковаться в зарубежных научных журналах, индексируемых в Scopus и Web of Science, а также стремление многих российских научных журналов войти в эти базы данных сформировали механизм, через который эти практики стали приживаться в российском социогуманитарном научном пространстве (оговорюсь, что в точных, естественных и инженерно-технических науках эти практики были всегда). Мы постепенно научились писать критические, но доброжелательные анонимные рецензии; конструктивно воспринимать критику анонимных рецензентов и дорабатывать свои рукописи в соответствии с замечаниями, повышая их качество, не обижаясь и не «хлопая дверью», как это еще было совсем недавно. Как следствие, многие российские журналы были приняты в эти базы данных и, более того, поднялись в них до верхних квартилей. В Scopus и Web of Science совокупно индексируется сегодня 725 российских журналов (415 в Web of Science и 706 в Scopus). На платформе Web of Science сформирована «русская полка» журналов — Russian Science Citation Index (RSCI), насчитывающая 880 журналов. Все российские журналы, индексируемые в международных базах данных, составляют ядро Российского индекса научного цитирования (РИНЦ), а это уже 1323 журнала. Нет никаких сомнений в том, что в результате ориентации на Scopus и Web of Science не только статьи и журналы стали лучше, но и голос российской социально-гуманитарной науки стал более слышимым и узнаваемым в мире. К примеру, по количеству публикаций по предметному направлению «Международные отношения» в Scopus Российская академия наук в целом занимает первое место в мире.
Китай, который многими сейчас воспринимается как идеологическая и институциональная альтернатива Западу, идет тем же самым путем, добиваясь при этом ошеломительных успехов. В 2020 г. по публикациям в Scopus Китай вышел на первое место, опередив США. При этом в 250 тыс. китайских публикаций, проиндексированных по социально-гуманитарным дисциплинам, доля англоязычных составляет 88% [Всего у Китая в Scopus за все годы 8,5 млн публикаций, из них на английском языке — 6,7 млн (78%)].
Для сравнения: у России по социально-гуманитарным наукам в Scopus проиндексировано 97 тыс. публикаций, из них на английском — 55 тыс. (57%) [Всего у России в Scopus за все годы 1,8 млн, из них на английском — 1,5 млн (83%)]. Имеющиеся данные свидетельствуют, что большую часть своих работ китайцы издают на английском (78%), что сопоставимо с 83% российских публикаций на английском языке, но по социально-гуманитарным дисциплинам такое сравнение не в нашу пользу — 88% у китайцев и 53% у нас. Здесь важно подчеркнуть, что английский язык давно перестал быть языком «англосаксов». Строго говоря, это язык, на котором российские ученые сегодня говорят с учеными из Индии, стран АСЕАН, Африканского континента, Латинской Америки. Наконец, как показано выше, это язык не всей, но существенной части китайской науки. Китай определенно рассматривает публикационную активность своих граждан на английском языке как форму научной и, шире, академической дипломатии, как инструмент повышения престижа своих национальных научных школ и продвижения идей на глобальном уровне.
Порой складывается впечатление, что предназначение и ценность для России международных реферативных баз научной информации Scopus и Web of Science осознаются и трактуются неверно. А ведь по сути это — всего лишь качественный и хорошо структурированный архив научной периодики в глобальных масштабах, составленный исходя из единых правил отбора и подготовки научных работ. Не надо доказывать, что для проведения качественных исследований необходимо, как минимум, иметь представления не только об опубликованных в мире научных результатах, но об их глобальной значимости, тенденциях в приоритетах научного поиска, конкурентных позициях тех или иных научных и университетских центров и коллективов. В отрыве от глобального контекста российским научным школам угрожает маргинализация и в общем вторичность. Связь вышесказанного со способностью эффективно и на передовом уровне отвечать на большие вызовы научно-технологического развития и угрозы национальной безопасности, на мой взгляд, бесспорна.
С точки зрения географической глобальности и тематической универсальности альтернатив Scopus и Web of Science практически нет, а те немногие, что есть, также связаны с недружественными на сегодня к России государствами. Примерами таких альтернативных баз можно рассматривать Google Scholar и ERIH Plus.
Да, существует множество страновых или региональных индексов, похожих на Российский индекс научного цитирования (РИНЦ): Korea Citation Index, Serbian Citation Index, Chinese Social Sciences Citation Index и т.д. Однако по существу это всего лишь национальные сегменты тех же самых глобальных баз Scopus и Web of Science. К тому же в Scopus и Web of Science много журналов, не запятнавших себя идеологической тенденциозностью или издающихся в дружественных России государствах. Всего таких «дружественных» журналов в Scopus 3709, из них в Q1-Q2 — 869; в том числе по социально-гуманитарным наукам — 680, из них Q1-Q2 — 221.
Вряд ли в Scopus и Web of Science прекратят индексацию российских журналов, так как это приведет к серьезному искажению информации в базах данных. Тем не менее текущие угрозы дают дополнительный повод задуматься над мерами поддержки институциональных основ научной работы в России. Предлагаю следующие меры:
— рекомендовать научным и образовательным организациям сформировать, в целях внутренней оценки результативности научных исследований и разработок, уточнения политики «эффективного контракта», а также требований к конкурсному избранию должностей ППС и научных сотрудников, собственный «белый список» журналов из числа «ядра» РИНЦ; из журналов Scopus и Web of Science, издающихся в дружественных странах (3709 ед.); из журналов Scopus и Web of Science, которые являются общепризнанными лидерами в своих дисциплинах (не обязательно лидерами по наукометрическим параметрам) и не замечены в дискриминации российских авторов по мировоззренческим, идеологическим или политическим причинам. Этот список следует регулярно обновлять;
— организациям, реализующим право самостоятельного присуждения научных степеней (четыре научные и 27 образовательных организаций), при координационной и экспертной поддержке Министерства науки и высшего образования сформировать национальный «белый список» научных журналов для целей оценки результативности научных исследований и разработок, выполненных по государственному заказу, для отчетности перед российскими научными фондами. При формировании такого списка привлекать для экспертизы Российскую академию наук, Российскую академию образования, ВАК;
— включить национальный «белый список» журналов в РИНЦ для индексации и расчета наукометрических показателей;
— поддержать на государственном уровне деятельность профессиональных сообществ российских ученых, редакторов и издателей, направленную на осуществление постоянного мониторинга соблюдения российскими авторами, журналами и университетами устоявшихся норм публикационной этики и научной добросовестности. Речь в первую очередь идет о деятельности Ассоциации научных редакторов и издателей, Национальной ассоциации научных изданий и даже о «Диссернете» (sic).
Особо хотел бы обратить внимание на следующее. В условиях ограничения сервисов Google (включая и Google Scholar) критически важно разработать отечественный поисковик научной информации. (Полагаю, что эта задача — создание удобного поисковика по русскоязычным научным публикациям с возможностью наукометрического анализа — вполне была бы по силам компании Yandex, разумеется, при государственной поддержке). Эта задача уже давно назрела и была очевидной еще до текущего кризиса. Такого поисковика на сегодня нет, в результате чего наука на русском языке остается во многом невидимой для нас самих же. Наличие поисковика позволит улучшить наши наукометрические показатели, усилить горизонтальные связи между учеными, создать коллаборации между российскими научными школами, особенно в области социально-гуманитарных наук. В идеале такой поисковик, как представляется, должен совмещать удобство Google Scholar и наукометрический функционал Scopus.
Убежден, что без полнокровного участия в мировом процессе производства и оценки научного знания, без учета новейших достижений науки как таковой (без разделения ее на национальные квартиры), тенденций ее развития прогресс общественных наук невозможен. Самоотгораживание от международных баз данных не приведет ни к чему, кроме как к окукливанию и российского, и западных сегментов мировой науки, к усилению и консолидации идеологической однородности западной общественно-научной мысли на антироссийской платформе, а в чисто практическом плане — к утрате тех наукометрических позиций, которые мы отвоевали себе за последние годы и уверенно продолжаем укреплять. Но самое главное — без нашей включенности в этот процесс Россия не сможет квалифицированно реагировать на большие вызовы научно-технологического развития, адаптироваться к трансформационным изменениям в технологической, коммуникационной, международной и естественной средах нашего обитания.
А.В.ТОРКУНОВ
академик РАН
https://mgimo.ru/about/news/main/social-sciences-in-russia/
Телефоны: 
