– Нухкади Ибрагимович, какие проблемы актуальны для всех прикаспийских государств?
– Три важнейшие, на мой взгляд: продолжающееся загрязнение моря, истощение биологических ресурсов, нерациональное использование прибрежных экосистем. Основной загрязнитель – Волга, крупнейшая река всего макрорегиона, доминирующий приток Каспийского моря. В нее, в свою очередь, впадают Кама и Ока. По берегам всех трех рек расположены крупнейшие города и промышленные центры России. С огромной территории водосборного бассейна, занимающего более 60% европейской части России, в Волгу попадают до 45% промышленных и более 50% сельскохозяйственных стоков. Это пятая часть всех сточных вод России. Среднегодовая токсическая нагрузка на экосистемы Волги и ее притоков более чем в пять раз больше, чем на водные экосистемы всех остальных регионов России. Различные загрязнители «обогащают» море органическими веществами, биогенными элементами, всевозможной химией. Все вместе они являются главными причинами антропогенного эвтрофирования (насыщения) Каспийского моря, подавляют кормовую базу районов, где рыба «нагуливает жирок».
Волга не единственная водная артерия макрорегиона. Одно только западное побережье Каспия – от Республики Калмыкия до иранского побережья – включает в себя устьевые зоны таких крупных рек, как Кума, Терек, Сулак, Самур, Кура, Гудял, Вельвеле, Вилеш, Ленкеран, и целого ряда речушек более мелких. Все они активно используются человеком, большинство истощено и загрязнено. Значительные объемы выноса твердых фракций наряду с колебаниями уровня моря способствуют формированию в устьевых областях дельтовых систем озерно-лагунных формаций, бухт, песчаных кос и выступов. Так образовались Аграханская коса, Сулакский и Самурский выступы.

– Есть ли специфические проблемы, с которыми сталкивается та или иная страна При­каспия?
– Два года назад мы в составе делегации университетов прикаспийских государств побывали в Иране. Имели возможность тесно общаться с иранскими коллегами, детально познакомиться с проблемами Каспия, так сказать, на том берегу. Одна из самых острых проблем помимо загрязнения – зарегулированность стока иранских рек. К слову, она присуща и России. Аграрии Ирана интенсивно развивают рисоводство, а для выращивания риса, как известно, нужно много влаги. В результате растет отбор воды из рек, как следствие, сокращается их сток в Каспий. Это происходит на фоне увеличения сбросов отходов агропромышленного комплекса, что негативно сказывается на прибрежной зоне. Иранские ученые обеспокоены идущими процессами, изучают их. Мы регулярно делимся друг с другом результатами исследований. Наш диалог идет уже давно. Есть понимание необходимости коллективных действий и у иранского руководства. На форуме генеральный консул Исламской Республики Иран в Астрахани Мехди Акучекиан отметил, что в расположенных на берегах Каспийского моря северных провинциях страны проживают около восьми миллионов человек, любое изменение окружающей среды оказывает влияние на их жизнь. Важное значение в решении проблем и развитии экономического потенциала консул придает научно-образовательному сотрудничеству научных организаций и университетов стран Прикаспия.
Наши азербайджанские коллеги одной из актуальнейших для республики проблем называют загрязнение моря продуктами нефтедобычи. Собственно, углеводороды – ключевой фактор, во многом определяющий экономическое настоящее и будущее Каспийского региона. В современных условиях резко возрастает интерес стран Европы, Китая, Пакистана, Индии к поставкам отсюда нефти и газа, что усиливает конкуренцию стран за поставщиков из этого региона. Где уж тут думать об экологии! И ее проблемы отодвигаются на второй и третий план.
Эта тема, кстати, становится актуальной и для Казахстана в свете его стремления диверсифицировать поставки нефти. С учеными из этой республики мы сотрудничаем давно. Об одном из совместных проектов, связанных с изучением популяции каспийской нерпы, эндемика моря, «Поиск» рассказывал на своих страницах. Что же касается туркменских ученых, то до последнего времени их контакты с научным сообществом остальных прикаспийских стран были минимальным. Ситуация начала меняться последние год-два. На форуме в Астрахани туркменская делегация принимала уже активное участие.

– Второй острой проблемой вы назвали истощение биологических ресурсов. Понятно, что одной из причин является загрязнение моря, но есть и другие?
– К сожалению, их немало, и они воздействуют комплексно, что ведет к структурным и функциональным изменениям водных систем, снижению общей экологической устойчивости. Для более полного представления об истоках нынешней ситуации – немного истории. В 1961 году закончилось строительство Волжской ГЭС. Она перекрыла главный путь на нерест таким проходным рыбам Каспийского моря, как белуга, русский осетр, севрюга, белорыбица, волжская сельдь. С 1956 года препятствием для продвижения к местам нереста стала Каргалинская плотина, которая отрезала все нерестилища осетровых, кумжи и белорыбицы, находящихся в верховьях реки Терек. В 1964 году завершилось строительство Чирьюртовской ГЭС, которая закрыла доступ к нерестовым позициям сулакским популяциям белуги, осетра и севрюги. В 1940-х годах ввели в действие первую очередь Самур-Апшеронского, а позже, в 1960-х годах, и Самур-Дербентского каналов, которые впоследствии обезводили нерестовые галечники, расположенные в низовьях Самура, и полностью исключили самовоспроизведение самурских популяций осетровых.
За последние 25-30 лет только в западной части Каспия общий объем биомассы планктонных и бентосных организмов сократился в 6-14 раз. Грубо говоря, рыбе стало нечего есть. Как следствие, резко упали выловы морских видов. Рыболовство превращается во все более сложную и малорентабельную отрасль экономики. К примеру, если раньше все прикаспийские страны ежегодно вылавливали около 300 тысяч тонн кильки, то сейчас годовой улов в среднем не превышает 30-35 тысяч тонн.
К настоящему времени мы практически потеряли естественные стада наиболее ценных промысловых видов рыб всего западного побережья Каспия: белуги, осетра, севрюги, крупных видов сельдевых (залом), лососевых (кумжа) и сиговых (белорыбица). Как показывают наши исследования и данные коллег, в целом по устьевым зонам рек, впадающих в Каспийское море, рыбохозяйственное значение имеют уже менее ценные виды рыб: сазан, лещ, судак, щука, красноперка, карась, рыбец, окунь и ряд других. Но и их уловы каждые пять лет снижаются примерно на 500-600 тонн. За последние 20 лет Каспий перестал обеспечивать нас рыбой. Современный уровень уловов по всему западному побережью Каспия, даже с учетом выращенной рыбы (около 6500 тонн), составляет 10-30% реальной потребности населения прибрежных стран в рыбной продукции. Это прискорбный факт.
Еще один важнейший фактор негативного воздействия на экосистемы Каспийского моря – продолжающееся случайное или преднамеренное заселение новых видов. Сегодня они составляют чуть более трети (34%) видового разнообразия животных Каспия (69 видов беспозвоночных и 26 видов рыб). Приведу лишь один вопиющий факт. В 2000-х годах в Каспий, по нашему мнению, из Черного моря занесли морской гребневик вида Mytilaster lineatus. Как? Есть несколько предположений. Как бы то ни было, для моллюска более пресная каспийская вода стала просто раем. Для моря – катастрофой. Бурное размножение гребневика оказало огромное влияние на всю биоту моря и существенно подорвало его ресурсный потенциал. К сожалению, это не единственный подобный случай.
Мы, ученые и практики, неоднократно сталкивались и сталкиваемся с различными неожиданными, на первый взгляд, явлениями, возникшими в результате интегрального воздействия на Каспий. В 1987-1989 годах, предположительно, вследствие ртутного и нефтяного загрязнения была зафиксирована массовая миопатия (кумулятивный политоксикоз с многосистемным поражением) волго-каспийских осетровых. Миопатия – заболевание мышечной системы (главным образом скелетной мускулатуры), обусловленное нарушением сократительной способности мышечных волокон и проявляющееся мышечной слабостью, уменьшением объема активных движений, снижением тонуса, атрофией, иногда псевдогипертрофией.
В 1997-м, 2000-м, 2007-м, 2009-м, 2012-м, 2016-м, 2020 годах отмечались случаи массовой гибели тюленей. Массовая гибель кильки (от 40 до 80% всей популяции) в Южном Каспии в 2001 году на 20 лет подорвала ее промысел. Ученые нашего института, коллеги в Казахстане, Азербайджане, Иране последние пять лет фиксируют по всему побережью массовую гибель рыбоядных птиц (чайки, бакланы, пеликаны, поганки). Мы также заметили, что в пределах отдельных морских экосистем формируются эвтрофные (эвтрофикация – насыщение водоемов биогенными элементами) бескислородные зоны. Между прочим, основные химические элементы, способствующие эвтрофикации, – фосфор и азот. Из-за отсутствия мониторинга и объективной системы контроля популяций происходит перелов. То есть рыб некоторых видов вылавливают из водоема с такой скоростью, что их популяция не успевает восполниться.

– Картина, и так тревожная, все ухудшается. Следовательно, нужен комплекс мер, но прежде всего масштабные исследования, организация коллективного мониторинга, внедрение систем контроля… РФФИ выделил целую серию грантов для исследования Арктики в рамках стратегии страны по освоению этих территорий. Думается, самое время поддержать и ученых, занимающихся изучением Каспия?
– Безусловно. Увы, у нас есть неудачный опыт обращения в Фонд. Мы подавали заявку на совместные с коллегами из Ирана и из Дагестанского государственного университета исследования, но не прошли по конкурсу. Между тем за последние десятилетия системные научные изыскания пришли в упадок. Поэтому ученые не могут предсказывать многочисленные разномасштабные негативные явления. Отсутствуют какие-либо модели раннего предупреждения экологических катастроф. Между тем возникают новые риски. Все это свидетельствует о насущной необходимости организации постоянного контроля состояния морской среды, быстрейшего восстановления комплексных научно-исследовательских работ, внедрения современных принципов системного экологического мониторинга акватории Каспийского бассейна. Вы совершено правы.
К сожалению, разговоров много, планов громадье, декларативных намерений пруд пруди, а реальных шагов мало. Так, ни Каспийская экологическая программа, ни национальные Каспийские планы действий, ни сама Тегеранская конвенция не предусматривают проведения системных научных исследований. Да, есть Ассоциация государственных университетов и научно-исследовательских центров прикаспийских стран. Но ее деятельность на уровне вузов чаще всего сводится к обмену делегациями, периодическим встречам, которые редко ведут к дальнейшим практическим шагам. Сотрудничество внутри научного сообщества существует, но оно уже совершенно не отвечает масштабу проблем. На мой взгляд, ключ к эффективной организации управления и долгосрочного использования ресурсного потенциала Каспийского моря – организация тотального мониторинга, наблюдения за динамикой основных средовых показателей экосистем и ее ресурсного потенциала.

– Что же необходимо предпринять?
– Первое. Нужны мощные научно-аналитических инструменты на базе геоинформационных систем и технологий (ГИС и ГИТ). Эти технологии должны обеспечивать полную информационную поддержку принятия решений, оценку рисков, прогноз эффективности различных природоохранных мероприятий, учет хозяйственной деятельности для предотвращения нанесения ущерба окружающей среде.
Второе. Особенный системно-целостный характер Каспийского бассейна обуславливает и общность его естественнонаучного познания. Это утверждение необходимо наполнить конкретным содержанием, для чего требуется серьезная коррекция национальных планов действий. Должна быть создана новая основа для их координации. Только так можно добиться устойчивого функционирования экосистем Каспия, сохранения разнообразия его автохтонных видов и восстановления былого ресурсного потенциала. Ученые института, кстати, проект такой программы координационных работ уже предлагали.
Третье. Давным-давно пора совершенствовать техническую оснащенность исследований. Нужно хотя бы одно полноформатное научно-исследовательское судно с неограниченным районом плавания, с необходимым оборудованием для проведения посезонных гидрохимических, ихтиологических и гидробиологических исследований по всему Каспию. Работать на нем должны представители всех прикаспийских государств в рамках единой программы. Судно может принадлежать межгосударственному центру каспийского мониторинга, который необходимо создать.
Четвертое. Для внутрисезонных и локальных работ по прибрежной части у каждой организации, включенной в мониторинг, должны иметься и собственные плавучие средства, например, катера или малые суда «река-море».
Вот лишь некоторые первоочередные шаги, которые, на наш взгляд, целесообразно сделать. Каспий достоин этого.

Беседовал Станислав Фиолетов

Источник https://poisknews.ru/

Вернуться к новостной ленте